Моё глубокое убеждение состоит в том, что тайцзицюань, цигун, илицюань или медитация требуют от нас не веры, но «разумного скепсиса».
«Разумный» скепсис отличается от скепсиса «неразумного» тем, что скепсис «неразумный» сходу отвергает всё, не укладывающееся в привычные рамки, в то время как скепсис «разумный» подходит к явлениям неисследованным или малоисследованным с известной осторожностью, но без предубеждения.
Я беру на себя смелость заявить, что в тайцзицюань нет ничего сверхъестественного, что вера в сверхъестественное не требуется ни в какой мере, если вы хотите заниматься медитацией или илицюань.
Более того, обычно я прошу тех из моих учеников, которые изначально склонны объяснять те или иные аспекты практики сверхъестественными причинами, взглянуть на вещи шире: многое из того, что когда-то выглядело сверхъестественным, с развитием наук стало естественным: природное электричество, приливы и отливы, падение метеоритов, жизнь, смерть, удача, любовь и безумие: всё это когда-то трактовалось как результат вмешательства высших сил, сегодня же каждое из этих явлений изучено в достаточной степени, чтобы найти естественные причины (и сделать соответствующие выводы).
Я не берусь утверждать, что вера людей в сверхъестественное беспочвенна, я лишь утверждаю, что для тех, кто изучает «внутренние искусства» само по себе отношение к тому или иному явлению как к чему-то «чудесному», «потустороннему», проявлению «волшебства», «таинственных энергий» и так далее, вредит делу больше, чем помогает.
В отношении медитации этот факт больше не нужно доказывать: сотни тысяч людей сегодня занимаются медитативной практикой, бОльшая часть из них не верит в сверхъестественное, их практика не требует подобной веры и не рассчитывает на неё.
Это произошло во многом благодаря совместным усилиям науки в лице наиболее отчаянных её представителей, не убоявшихся выступить против инерции и косности самой науки и – как не странно – некоторых религиозных деятелей, не убоявшихся выступить против инерции и косности религии. В первую очередь мы обязаны этим Далай Ламе, который предложил исследователям непосредственную помощь и поддержку: «…перенесите эти методы в лабораторию, освободите от религиозных атрибутов, тщательно проверьте и, если они помогут людям снизить уровень деструктивных эмоций, распространите их среди тех, для кого они будут полезны» (цит. по «Дэниел Гоулман, Ричард Дэвидсон: Измененные черты характера. Как медитация меняет ваш разум, мозг и тело»)
На страницах научных журналов ежегодно появляются (по данным Гоулмана и Дэвидсона) тысячи материалов по этой теме, часть из которых не выдерживает критики, другая же часть подвергается строгой проверке и входит в научный обиход на равных правах с другими исследованиями.
Почему же общественное сознание до сих пор безотчётно, инстинктивно относится к медитации как методу, требующему веры в сверхъестественное? В любом книжном магазине вы найдёте книги о медитации или тайцзицюань рядом с популярными брошюрами вроде «555 заговоров на исполнение желаний» и «Как похудеть при помощи вызова духов».
Это безумие, в какой-то степени, сводит на нет усилия тех, кто пытается поместить практику в контекст «рациональных» занятий. По мне – лучше бы эти книги соседствовали со литературой о кулинарии или сборниками шахматных задач.
Свежий пример: 15 – 20 декабря 2017 российский Левада-центр провёл опрос среди 1600 человек в возрасте 18 лет и старше в 137 населенных пунктах 48 регионов России (https://www.levada.ru/2018/01/16/17439/).
Исследователей интересовало отношение россиян к «сверхъестественному», при этом среди контрольных вопросов помимо таких как «ВЕРИТЕ ЛИ ВЫ В ЧУДЕСА?», имеется и вопрос о том, занимаются ли россияне йогой, медитацией и "тай чи" (так написано в оригинале).
Выходит, если я занимаюсь медитацией, Левада-центр без особых сомнений запишет меня в разряд верующих.
Мне лично такое отношение к делу кажется явлением из разряда тех самых «мистических» и «волшебных», в которые кому-то нужно было крепко поверить, чтобы такой опрос получил поддержку на государственном уровне.
Всякий раз, когда подобное отношение к нашей практике проявляется – в частном разговоре или в прессе – я вспоминаю слова первого своего учителя медитации. В начале 90-х годов, когда научные исследования в этой области находились в зачаточном состоянии и были совершенно неизвестны широкой публике, он говорил: «Когда выясняется, что вы медитируете, люди ведут себя так, будто вы обмазались дёгтем, вывалялись в перьях и пустились в пляс на Красной Площади. Ничего страшного. Однажды они узнают, что в практике нет ничего особенного, что практика – СОВЕРШЕННО НОРМАЛЬНОЕ ДЕЛО, такое же точно, как еда или сон. Хотел бы я дожить до тех времён, чтобы посмотреть им в глаза!»
Увы, мой учитель не дожил.
Может быть, я доживу… или вы.
